За стеклом [Коламбия-роуд] - Мет Уаймен

— На улице, где ж еще, — отсутствующим тоном ответил тот, делая шаг назад, чтобы лучше разглядеть соседний дом. — Итак, права. Жилец имеет полное право запереться изнутри. Он может довести свое жилище до состояния полной разрухи, стоит ему только захотеть. Может не пускать своего домовладельца на порог, если надумает делать ремонт. И создать тому все мыслимые проблемы, хотя одному богу известно, что вселяется в людей, когда они ведут себя подобным образом.

— Кто-то не хочет поддерживать с вами отношения?

Уронив взгляд на Павлова, Картье посоветовал ему не забивать себе этим голову.

— Если у моих жильцов возникают какие-то проблемы, — сказал он, — им следует всего лишь обратиться ко мне за помощью.

— Рады это слышать, — выпалила я и с облегчением увидела Кензо, выплывающего из двери. Ни дать ни взять рыба в воде. Он кивнул Картье, вроде бы подтвердив что-то, что явилось для меня сигналом препроводить обоих парней через порог. — Если у нас когда-нибудь возникнут хоть какие-то проблемы, мистер Картье, мы немедленно введем вас в курс дела. Будьте спокойны.

— Как раз это я и надеялся услышать, — повторил он, на сей раз с явным удовольствием в голосе, и распахнул перед Кензо калитку.

40

Зайти и выйти. Мы уже пытались сделать это однажды, но теперь собирались пройти весь путь до самого конца. Что могло нас остановить? Это ведь даже не кража. На этот раз мы собирались дарить, а не отбирать. Вот как я повернула все дело, пока мы ехали к побережью. Мы втроем направлялись к дому Картье, стоявшему на откосе. Вновь мчались сквозь дождь на все том же «жуке» туалетно-голубого цвета, с теми же мертвыми «дворниками». Этот автомобиль вполне подходил для задуманного предприятия и даже стал одним из пунктов в списке причин, по которым, как я заявила, мы просто обязаны были действовать. Конечно, можно было бы просто бросить дом, прикрутить скарб к багажнику на спинке «жука» и направиться в противоположную сторону, но ощущение несправедливости продолжало бы подмигивать нам в зеркало заднего вида. Поначалу и Слим, и Павлов отвергли мое предложение. Когда я сказала, что не шучу, оба лишь рассмеялись в ответ, но затем вспомнили: в прошлый раз я поклялась взять на работе отгул и провернуть все сама.

— Циско, это уже выходит за пределы безумия, — такова была первая реакция моего брата, и он повторил эти слова еще раз, когда я заглушила двигатель у конечного пункта наглей поездки.

— Павлов, — я развернулась на водительском сидении, — заткнись, ладно?

Слим? Из-за него я сидела сейчас за баранкой. Из-за него я наложила запрет на прослушивание по дороге гангста-рэпа, — вдруг эта музыка сбивает его с толку. Мой новый, улучшенный бой-френд настоял на том, чтобы самому пробраться внутрь вместо меня. Мы наблюдали теперь, как этим ветреным утром он сначала перебежал под моросящим дождем через прибрежное шоссе, а затем вошел в ворота. Обменялся кивками с рабочими так, словно каждого знал лично, и даже отважился помахать пятерней подносчику кирпичей, направляясь по дорожке к неясно вырисовывающейся впереди глыбе с башнями, окруженной строительными лесами. Фрэнк Картье не прихвастнул, сказав, что живет в большом особняке. Его дом был просто громадным. Одна из этаких гранитных крепостей с узкими окнами и крутыми, наклонными крышами, слишком грандиозная для одного-единственного жильца. Фрэнк не приврал и насчет проблем с эрозией почвы. Обрыв начинался в считанных ярдах от задней части здания, и там не было уже ничего, кроме моря и далекого горизонта. Я остановила «жука» на обочине напротив ворот, в окружении сгибавшихся в три погибели деревьев, и мечтала теперь, чтобы солнце чуть старательнее пробивалось сквозь завесу облаков. То и дело по воде скользил луч, из чего я заключила, что при хорошей погоде здесь вовсе не так уж тоскливо. В данный момент, однако, погода заботила меня менее всего. Я протерла стекло от испарины, увидела, как оглянулся на нас Слим, и украдкой показала ему большой палец. Все вместе и каждый в отдельности — мы были до смерти напуганы, и скрыть это было невозможно. Единственная разница состояла в том, что Слим сейчас там, снаружи, а мы сидим в машине и наблюдаем за ним в окно, словно на экране.

— Он все испортит, — заявил Павлов, выглядывая в очередной раз. — Разносчики пиццы так не ходят и уж тем более не заговаривают с незнакомыми людьми. Слишком дерзко для работника сферы обслуживания.

— Ты видишь, чтобы кто-нибудь из рабочих записывал в блокноте приметы подозрительного типа? — спросила я, надеясь, что это заставит братца наконец прикусить язык. — Это ведь не публика в партере. Обычное дело: кто-то на строительстве проголодался, а Слим явился доставить заказ. Вот и все, о чем эти люди подумают, когда увидят его.

Мы с братом видели, как Слим шел по огибавшей дом дорожке. Обзор закрыл разросшийся куст рододендрона, но я знала, что Слим сейчас выискивает черный ход. Его защитный шлем подпрыгивал вверх-вниз, фирменная ярко-красная куртка на молнии не вызывала у окружающих подозрений. Пространные извинения Павлова плюс косячок из неразбавленной табаком травки — вот и все, что потребовалось, чтобы тот парень из «Поппа Итальяно» одолжил нам на денек свой рабочий костюм. Он даже дал нам в придачу большую картонную коробку из-под пиццы, куда Слим и спрятал оборудование.

К несчастью, это дало моему брату лишний повод для волнений.

— Он даже не держит коробку горизонтально. Смотри! Ты видела? Словно его вообще не волнует, в каком состоянии будет доставлена пицца. Если подобный работничек нарисовался бы у моей двери, я потребовал бы телефон менеджера.

— Недовольных не будет, братишка, потому что пиццу никто не заказывал. — Я широким жестом обвела рукой рассыпанных по владениям Картье рабочих в строительных касках.

Они действительно кишели повсюду: входили в дом и выходили из него, ползали вверх-вниз по окружившей его клетке лесов.

— Кому какое дело до неполадок в работе службы по доставке пиццы? Единственного человека, кто додумался бы задавать вопросы, здесь нет. — Я напомнила брату, что Картье строит из себя дельца, не имеющего времени на развлечения; наш домовладелец делал это весьма красноречиво. — Поверь мне, — сказала я, — он уехал в город на весь день.

Павлов с неохотой признал мою правоту, которую подчеркивало отсутствие машин на подъездной дорожке.

Слим тем временем исчез из виду, пробравшись в дом. Пока все шло по плану.

Павлов сверился с часами.

— Еще десять минут, — объявил он мне. — Дольше мы стоять не сможем.

— Мы будем стоять, пока не выйдет Слим. — У обочины неровно выстроились туалетные кабинки. Я объяснила брату, что никто не заметит, если ему приспичит воспользоваться удобствами, разрешив таким образом одну потенциальную проблему. Он, однако, заявил, что предпочитает комфорт.

— Не думай только о себе, — посоветовала я. — Мы работаем в одной связке.

То же самое я повторяла и раньше, в ходе разработки нашего плана. Едва успев запереть дверь за Картье и Кензо, ребята насели на меня, требуя объяснить, зачем я подпевала этому ублюдку. В ответ, как и было задумано, я вытащила обоих во двор, где и посвятила их в детали нашей мести. Я предлагала развернуть огни рампы в зал: наш домовладелец сам окажется под наблюдением, да еще и заработает для нас несколько пенни.

— Ну да, конечно, — ухмылялись они. — Соорудить сайт с веб-камерой, установленной в доме Картье? Отличная мысль. Какая досада, никто из нас не знает, как это провернуть.

Слим признался, что не владеет необходимыми навыками программирования. По его словам, среди наших знакомых есть лишь один человек, обладающий нужными знаниями и опытом, но Кензо уже работает на Картье. Пришлось выложить перед ними все карты. Я спросила напрямик, что им больше по душе: разобраться с Картье по всем правилам или молча утереться? В конце концов, если вопрос лишь в том, чтобы найти кого-нибудь, кто был бы рад нам помочь, то такой человек уже есть. Разве они забыли о крупной специалистке по уборке квартир?

— Замечательная девушка эта Корал. — Павлов вжался в пассажирское сиденье, кивая в такт своим словам. Он молчал уже несколько минут подряд, просто наблюдая за клубящимися над морем облаками, и я задумалась, только ли о ней его помыслы. — С ней даже работа — не работа, а мечта.

— Не сомневаюсь.

— Должно быть, Корал получает сотни электронных писем ежедневно: вопросы, просьбы сделать то-се, пятое-десятое, но мне она ответила сразу, не прошло и часа.

— Причем так, словно давно тебя знает, — заметила я. — Скажи-ка, вы с нею, случаем, не состояли в длительной переписке?

Павлов невнятно запротестовал, но я ему не поверила; впрочем, какая разница? В отличие от него, я могла сейчас думать только об одном человеке. Представляла, как он крадется сейчас на цыпочках по гулким коридорам там, впереди.